ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА

Я хочу рассказать про одного человека. Просто про одного человека. Почему мне так приспичило это сделать? Точно не знаю. Может, когда-нибудь, с высоты прожитых лет в нашем бренном мире, я смогу более-менее точно ответить на этот вопрос. По сути, человек этот совсем ничем не примечателен. Ну, почти ничем. Так зачем же про него писать? А зачем писать про богатых, удачливых, красивых и интересных людей? Для показухи? Да, скорее всего, именно для неё. И все привыкли к этой показухе... А тут - ни тебе славы, ни интересности, ни удачливости и особенной красоты не наблюдается. А мне плевать! Я захотела рассказать и о жизни простого человека - и чёрт возьми, так оно и будет!

ГРИШКА

"Завтра выходной" с горечью подумал Гришка. - "Не люблю я эти выходные. Одиноко будет, грустно. Даже поговорить особенно не с кем, да и не о чем".
Гришка в охапку схватил табурет и, тяжело вздохнув, вышел из сторожки. Он отправился на кладбищенский пустырь, своё излюбленное место. Он не любил находиться в лесу, потому что там вечно кружит комарьё и мошкара всякая, и днём и ночтю. Гришка их ужас, как не любил. Да и общество там было нудным, неинтересным. Почему-то они не взлюбили Гришку, впрочем, он отвечал им тем же.
Вот пустырь - другое дело. Деревьев, а следовательно и насекомых, там почти не было. Там все на виду, можно за одну ночь переговорить с очень многими.Кроме того, ничто здесь не закрывало ночной небосвод, усеянный десятками звёзд, яркими и не очень. В перерывах между беседами, Гришка часто на них любовался и думал о своём.
По обыкновению, Гришка поставил табурет около Дениса Дмитриевича, жившего с 1877г. по 1953г.
- Добрая ночь, Денис Дмитриевич.
- Добрая, Григорий. Что, завтра снова домой?
- И не напоминайте, Денис Дмитриевич. Целых два дня слушать эти понукания, ворчания и упрёки. Два дня!
- Но ведь эти два дня должны рано или поздно закончиться, так? - отозвался Юрий Константинович, живший с 1925г. по 1991г. - А раз так, то нужно просто чуть-чуть потерпеть. Или просто не обращать внимания.
- Постараюсь. - вяло улыбнулся Гришка.

***

Вялов Григорий Олегович родился в 1983г. в старой московской хрущёвке. Отец, Олег Васильевич, работал дворником. Мать, Елена Александровна, работала на почте. Гришка не был единственным ребёнком в семье, у него ещё имелся старший брат, Леонид.
Надо сказать, что ни отец, ни мать не морочили себе голову таким понятием как воспитание. Ни один из них вообще не собирался заводить детей. Но тогда, всё, на что они могли рассчитывать - крохотная комнатушка в коммуналке по соседству с вконец одряхлевшими стариками, которые, как ни удивительно, улавливали малейший шёпот, вследствие чего начинали долбить по стенам, требуя тишины.
- Что вы за люди, ни минуты покоя от вас! - ворчали они. - Имейте совесть, дайте старикам по-человечески отдохнуть!
А дальше начинались утомительные часовые разглагольствования об "утерянном и неблагодарном поколении".
Олег Васильевич былвспыльчивым и раздражённым человеком. Очень долгое время он изо всех сил держал свои яростные порывы в узде. Но в один "прекрасный" день неожиданно приехал друг детства Олега - Михаил, пригласивший его посидеть в ближайшей пивной и освежить воспоминания давно минувшей беззаботной поры.
Елена Александровна заснула, так и не дождавшись мужа. Посреди ночи её разбудили страшный грохот в прихожей и брань. Выйдя из комнаты, она увидела вконец пьяного Олега Васильевича, пытающегося повесить куртку, при этом отчаянно матерясь.
- Олег, ты пьяный. - в интонации Елены Александровны не было ноток испуга или удивления, была только констотация очевидного. Лишь малочисленные хорошие знакомые и друзья Елены Александровны могли догадаться, что на самом деле она напуганна как никогда. Она просто панически боялась мужа в таком его состоянии.
- Да... да, пьяный! Открыла Америку! Пшла спать!
- Мне не нравится, что ты говоришь со мной в таком тоне, Олег.
- На х.. пошла!!! - заорал тот так, что стёкла в окнах задрожали.
Совершенно очевидно, что одна из дверей комуналки распахнулась и из проёма вышли двое пресловутых одряхлевих соседа.
- Совсем ошалел, боров пьяный! начал дед.
- Что же вы за мужиком своим не смотрите? - накинулась бабка на Елену Александровну. - А ещё женой назвалася!
- Да заткнись ты!... - крякнул Олег.
На некоторое время в прихожей воцарилась тишина. Елена Александровна больше всего боялась, что старики поднимут скандал. При других обстоятельствах всё бы обошлось, но если Олег Васильевич в таком состоянии... могло случиться всё, что угодно. Елена Александровна мысленно умоляла стариков, чтобы они почувствовали всю опасность, исходившую от Олега Васильевича и ушли назад в свою комнату. Но старики не ушли.

***

Гришка переключил внимание со своих собеседников на звёзды. Ночное небо было безоблачно, и Гришка мог увидеть каждую из этих звёзд. Иногда Гришка мог видеть на этом небе Полярную звезду, и это было поистине красивое зрелище. Иногда набе появлялись созвездия. Вот сейчас, например, Гришка мог различить Большую медведицу. Были ещё и другие созвездия, но Гришка не мог определить, какие именно.
Гришка снова стал думать о предстоящих выходных. Он с досадой вспомнил, что записался ко врачу на прошлой неделе на на понедельник. У Гришки с недавних пор начались проблемы со здоровьем. Временами, когда он сидел на пустыре и разговаривал с друзьями, на него находили жуткие приступы кашля. Однажды он чуть не задохнулся. Иногда ему было трудно дышать. Ещё его часто знобило.
Сегодня Гришка, наконец, спросил Василия Геннадиевича, жившего с 1939г. по 1985г. :
- Василий Геннадиевич, вы можете сказать, что со мной?
- Могу предположить, что это пневмония. - Василий Геннадиевич был врачом(но вот парадокс, у самого Василия Геннадиевича было очень слабое здоровье).
- А что это такое?
- Это воспаление лёгких, сынок. Но ты всё равно сходи ко врачу. Я ведь могу и ошибаться.
Гришка снова стал смотреть на звёзды. Он был полным профаном в медицине, и диагноз Василия Геннадиевича ему ему абсолютно ни о чём не говорил. Он снова вернулся к мыслям о предстоящем мучении, которое растянется даже не на два, а на целых три дня.

***

Олег Васильевичч пошёл под суд. Ему говорили, что срок будет по меньшей мере лет десять. Олег Васильевич даже не сопротивлялся, когда его пришли арестовывать. Елена Александровна же, наоборот, билась в истерике, умоляя милиционеров отпустить её мужа.
- Ну посадите вы его под домашний арест до суда! - рыдала она.
- Извините, гражданка, но это не в нашей компетенции. - отвечали те.
Несчастная женщина проползла за ними на коленях до самого выхода, то и дело цепляясь за мужа. Она, вероятно, проползла бы и дальше, но один из милиционеров грубо толкнул её обратно в глубь квартиры, и Елена Александровна упала на спину, сильно ударившись головой о пол.
Позже, понемногу прийдя в себя, Елена Александровна со всех ног помчалась к тому самому другу Олега Васильевича, по вине которого и начался этот ночной кошмар.
- Ты его в это втянул, вот и вытаскивай как хочешь!
Наверное, злодейка - судьба всё же решила сжалиться над Еленой Александровной. Так уж сложилось, что Михаил оказался достаточно неплохим юристом. Очевидно, что он всё же и сам чувствовал какую-то свою вину в поизошедшем. Он нажал на нужные кнопки, подсуетился, и в результате Олегу Васильевичу дали шесть лет Елена Александровна накинулась было на него снова, но Михаил отрезал:
- Я сделал всё, что было в моих силах. По закону, ему положено от десяти лет, так что вы должны сказать мне "спасибо".
Весь процесс судебного разбирательства Олег Васильевич сидел в какой-то прострации, как будто не понимая, где он, почему он здесь и кто все эти люди в зале и около него. Елена Александровна ещё никогда не видела мужа таким. Ей было горько от понимания, что сама она не в силах ему помочь.
Прошло пять месяцев с момента заключения в тюрьму Олега Васильевича. С недавнего времени Елена Александрона открыла страшную, просто для себя правду. Дело в том, что что её тошнило утром и после еды. У неё здорого вырос аппетит. Живот, впрочем, тоже. А поход ко врачу окончательно и бесповоротно убедил её - она беременна.
Елена Александровна потеряла остатки сна. Делать аборт было уже слишком поздно. В отчаянии она позвонила своей единственной близкой подруге, Ольге Петровне Коваловой. Та, выслушав Елену Александровну, сказала:
- Что ж ты, дурёха, раньше времени себя хоронишь?! Муж в тюрьме, так ведь? То есть фактически ты - мать - одиночка.
- Да... - ответила Елена Александровна, плохо понимая, куда клонит подруга.
- Значит, можешь выкачать у государства немного материальной поддержки! Разве ж это плохо?
- Нет... - Елена Александрона просияла. - А много ли можно из государства-то выкачать?
- Ну... Знаешь, что? Давай-ка руки в ноги и к тому юристу.
Попрощавшись с Ольгой Петровной, Елена Александровна решила не откладывать дело в долгий ящик и пойти к Михаилу прямо сейчас. Михаил не отказал Елене Александровне и в этот раз. И не подвёл. Он помог ей выпросить у государства довольно неплохую, по мнению Елены Александровны, сумму в месяц. А ещё через несколько месяцев появился Леонид.

***

- А - а, явился! - фыркнула Елена Александровна при виде сына. - Небось, жрать хочешь?
- Да, очень хочу! - простодушно отзвался Гришка.
- А деньги на жратву с тобой? - прищурилась Елена Александровна.
- Сегодня не очень много... - замялся Гришка. - Мама, а можно я в долг поем? Я всё верну в следующие выходные, честное слово!
- А матери до следующих выходных на что жить?! - заорала в ответ та. - Урод! Родился на наши головы! Нет денег - нет еды! В долг он поест!
- Бля, чё так орать каждый раз?! - раздался откуда-то из квартиры голос Леонида.
- Извини, сына, я не нарочно! Лёнечка, тебе сегодня больше котлеток будет. У урода денег в этот раз мало. - Елена Александровна повернулась к Гришке. - А ты что уставился? Марш в комнату с глаз долой! Да не забудь ботинки снять, засрёшь мне весь пол!
Тяжело вздохнув и вжав голову в плечи, Гришка прошёл в их с братом комнату. Леонид разлёгся на диване, потягивая пиво.Он нехотя поднял голову и посмотрел на брата:
- А, это ты, ошибка человечества. Ты у нас тут ещё и на понедельник?
- Ага. Может быть, я уйду к ночи.
Леонид лишь пожал плечами, хмыкнул и снова с энтузиазмом погрузился в поглощение своего пива. Гришка взобрался на другой, свой диван, снова вздохнул. Затем он закрыл глаза и стал просто лежать. Он мог делать это часами, а то и сутками. У посторонних могло сложиться впечатление, что он спит, и даже, что он умер или потерял сознание. Но на самом деле, он и не думал спать и был целиком в сознании, просто прежидал выходные со своей семьёй.
В понедельник Гришка добрался до кабинета врача. Врач довольно-таки долго возился с Гришкой и осматривал его. Гришке уже казалось, что это никогда не кончится. Наконец, врач уселся за свой стол, зашуршал какими-то бумагами и, подняв глаза на Гришку, сказал:
-Любезный, да у вас пневмания! Причём уже на очень тяжёлой стадии! Что же вы так себя запустили? Да вам нельзя вылезать из тепла по меньшей мере три недели.
-Доктор, а я смогу посидеть ночью на улице?
-Вы спятили?! Конечно же нет! Вы что, помереть хотите?
-а я умру, если так сделаю? - искренне удивился Гришка.
-Ну, не сразу, конечно...Судя по той стадии болезни, которая у вас, достаточно просто просидеть на улице слишком долго.
-Но доктор, у меня же работа...
-В таком случае, вам придётся взять длительный отгул.
-Но я очень люблю свою работу.Неужели нет другого выхода?
- Боюсь, что нет. Послушайте, Григорий Олегович, если вы не отсидитесь дома, вы попросту погибнете. О, что вы любите свою работу, конечно, хорошо, просто замечательно, но всё-таки. И потом, неужели вас не радует возможность провести целых три недели в окружении близких?
Гришку аж передёрнуло.
«Сколько он сказал?» - подумал он в ужасе. – «Три недели?! Да низа что на свете! Кстати, ещё неизвестно, выживу ли я после трёх недель с матерью и Леонидом.»
Врач в недоумении посмотрел на Гришку. В глубине души он знал, что Гришка его не послушает, но переубеждать того не стал. В конце концов, его дело маленькое – поставить диагноз и назначить лечение. А уж что больные делают после ухода от него – их личное дело.
- Ну, всего доброго, Григорий Олегович.
- До свидания. – попрощался Гришка.
Врач крикнул в коридор:
- Следующий!

***

Надо сказать, что жизнь Елены Александровны ничуть не ухудшилась с рождением первенца. Скорее, наоборот. К её зарплате прибавилась помощь государства для матери – одиночки. Правда, назвать Елену Александровну матерью можно с большим трудом. Её абсолютно не волновал Леонид. Из всех денег, которые ей выдавало государство, Елена Александровна не потратила на сына ни копейки. Олег Васильевич же был благополучно забыт как страшный сон.
Так было на протяжении шести лет. Елена Александровна была более – менее обеспечена, а Леонид рос как сорняк. В 1982г. всё резко изменилось.
Примерно в три часа ночи Елену Александровну разбудил стук в окно. Нервы Елены Александровны напряглись. Вяловы жили на первом этаже, и Олег Васильевич всегда так стучался, если знал, что жена дома.
И верно, за окном раздался голос мужа:
- Ленк, отворяй!
У Елены Александровны уже давно пропало всякое желание видеть Олега Васильевича. Её вполне устраивала та жизнь, которую она вела до сих пор. Елена Александровна попыталась что её либо нет дома, либо она спит, но Олег Васильевич был настойчив.
- Открывай, дома ведь, стерва!
Елену Александровну сковал ужас. До заключения в тюрьму, даже в минуты гнева, будучи трезвым, не позволял себе таких выражений в адрес супруги. Пьяный – да, трезвый же никогда. А как раз сейчас Олег Васильевич был трезв, как стёклышко.
Елена Александровна спросила дрожащим от волнения голосом:
- Олеженька, дорогой, это ты?
- А ты ждёшь ещё кого-то? – ни с того ни с сего взревел муж. – Небось, пока меня на зоне держали, с мужиками тут трахаешься?! Да?!
- Нет-нет, Олеженька, с чего ты взял?
- Может, всё-таки догадаешься открыть дверь, или мне так и стоять на улице?
Елена Александровна кинулась отворять дверь. С одной стороны, ей было страшно пускать Олега Васильевича в квартиру. Но с другой, будет намного хуже, если Олег Васильевич вломится сам. Двери были очень старыми и сгнившими. Они уже давно держались на «честном слове», так что любой, а особенно разъярённый донельзя мужчина, мог легко проникнуть внутрь. Поэтому нечего было и думать о том, чтобы не открыть дверь Олегу Васильевичу.
Войдя в квартиру, Олег Васильевич довольно грубо втолкнул Елену Александровну в их комнату. Затем он плюхнулся на стул и велел:
- Жрать давай!
Несчастная, запуганная женщина помчалась выполнять указание мужа. Она управилась где-то за полчаса и как можно быстрее понесла поднос с ужином Олегу Васильевичу. Олег Васильевич нетерпеливо барабанил пальцами по столу. Едва жена поставила поднос перед ним на стол, Олег Васильевич налетел на еду. Управившись с ужином за считанные минуты, он презрительно посмотрел на жену и сказал:
- Конечно, это лучше, чем в тюремной столовой. Ты никогда не умела нормально готовить. Где, интересно, были мои мозги, когда я с тобой связался…
Только сейчас Олег Васильевич заметил спящего на расстеленном в углу комнаты матрасе Леонида, который видел какой-то удивительный сон(а какие ещё сны могут сниться шестилетним детям?), который заставил его перевернуться на другой бок.
- Это что? – ошалело спросил Олег Васильевич.
Елена Александровна впервые за долгое время взглянула на сына. По правде говоря, ей ничего не стоило забыть о существовании Леонида. Тому приходилось напоминать о себе, когда приходило время завтрака, обеда или ужина. При этом Елена Александровна заявляла, что ей недосуг торчать у плиты только потому, что «этому спиногрызу» захотелось есть. Ему будет достаточно пары бутербродов. Зачастую это был просто хлеб с маслом.
- Это… Так это же наш с тобой сын, дорогой! Пока ты был в тюрьме, я…
- Дура! – вскричал муж. – Идиотка! Безмозглая курица! Какого хрена ты не пошла на аборт?!
- Олеженька, дорогой не кричи… Я поняла, что беременна, когда было уже слишком поздно…
- Взятку надо было дать!!! Начать пить таблетки! Найти какого-нибудь «левого» врача! Да что угодно!!!
Внезапно Олег Васильевич посерел и со злобой посмотрел на Елену Александровну, неожиданно тихо спросив:
- А это вообще-то мой ребёнок?
- А чей же ещё, дорогой? Ему недавно исполнилось шесть лет, считай сам!
Но муж, кажется, был абсолютно невменяемым. Он спросил ещё тише:
- А знаешь ли ты, что у нас на зоне делают с новичками?
Елена Александровна отрицательно помотала головой.
- Их имеют. Меня тоже имели. А сейчас я буду иметь тебя.
Он грубо толкнул жену на кровать. Она пыталась сопротивляться, но после пары оплеух решила, что лучше уж оставить всё как есть. В конце концов, решила Елена Александровна, всё могло обойтись для неё намного хуже.
И эта безобразная сцена действительно бы забылась и отошла в прошлое, если бы Елену Александровну снова не начало тошнить по утрам. Как они с Олегом Васильевичем ни старались, им не удалось собрать нужную сумму на аборт, поэтому Елене Александровне пришлось рожать ещё раз. Так на свет появился Гришка.

***

Едва вернувшись на любимое кладбище, Гришка первым же делом схватил свой табурет и понёс его на пустырь. Как же он соскучился по своим друзьям! Как же он жаждал поговорить с Денисом Дмитриевичем, Василием Геннадиевичем и остальными! И вот, наконец, после столь невыносимых выходных у него снова появилась такая возможность. На этот раз предметом их разговора стал Гришкин поход к врачу.
- Итак, что врач сказал тебе? - полюбопытствовал Евгений Николаевич, живший с 1927г. по 1998г.
- Пневмония. - пожал плечами Гришка.
- Я знал! - воскликнул Василий Геннадиевич. - Да, старые навыки не ржавеют!
- А что это такое? - полюбопытствовала Нина Григорьевна, жившая с 1899г. по 1958г.
- Это означает, что нашему Григорию опасен холод. - пояснил Василий Геннадиевич. - Он может его убить. Григорию положено полежать в тепле недельки три, если не больше.
- Григорий, так почему же ты здесь?! - удивился Денис Дмитриевич. - Ты должен быть дома! Это же очень серьёзно!
Гришка грустно улыбнулся:
- Я знаю, Денис Дмитриевич. Просто... Я вдруг подумал, а есть ли в этом какой-то смысл? Предположим, я промучаюсь эти три недели в компании мамы и брата, вылечу эту самую пневмонию. Но что же потом? Будет всё то же самое. Зачем? Нет уж, друзья, я решил сидеть с вами. Я буду рад, что именно вы, а не Леонид с мамой, будете окружать меня, когда я умру. А потом я стану таким же, как вы. Только мне интересно. а каково это, умирать? Что произойдёт, и как я пойму это?
- Всё очень просто, Григорий. - ответил Юрий Константинович. - Ты поймёшь это, даже не сомневайся. Но мы будем тебе ничего рассказывать. Ты должен увидеть это сам.
- Хорошо. Тогда я просто посижу с вами, пока не умру.
Все замолчали. На кладбище воцарилась тишина.

***

Рождение Гришки не было единственной неприятностью для Елены Александровны, связанной с возвращения Олега Васильевича из тюрьмы. Так как Елена Александровна более не являлась матерью - одиночкой, государственная материальная помощь подошла к концу.
Вот сейчас Елена Александровна по-настоящему узнала, что значит жить в комунальной квартире. Было невыносимо тесно, да и денег в семье почти не было. Олег Васильевич ушёл в запой, и Елене Александровне пришлось тащить семью на своём собственном горбу. Олег Васильевич же превратился в последнего алкоголика, который целый день лежал на диване с бутылкой. как и раньше, ему было абсолютно наплевать на жену и сыновей. Правда, бывало, он отвешивал маленькому Леониду подзатыльник, когда тот оказывался рядом.
Запой Олега Васильевича продолжался целых шесть лет. В 1988 году, зимой его нашли мёртвым в одном из сугробов. Кончина банальнейшая: спьяну свалился в сугроб, да и уснул прямо там, в результате чего замёрз насмерть.
Его хоронили за счёт государства. Елена Александровна заявила, что не станет тратить последнюю копейку в семье на мужа - алкоголика. Правда, она умолчала, что планировала потратить её лично на себя. Но случилось непредвиденное.
Так случилось, что Леонид, будучи практически беспризорным, в одно время вписался в уличную компанию. Там-то умудрённые жизнью товарищи и разъяснили пареньку всё о его матери, и о том, как с этим бороться. Но тогда Леонид побаивался, как выражались в его компании, "дать матери втык" из-за отца. Он хорошо помнил тот вечер, когда Олег Васильевич вернулся из тюрьмы и изнасиловал Елену Александровну. Теперь же всё резко поменялось, бояться было некого. Маленького Гришку же Леонид ни во что не ставил.
Леонид выбрал нужное ему время, подошёл к матери и заявил развязным тоном:
- Мне нужны кроссовки. Из этих вырос давно.
Елена Александровна всплеснула руками:
- Как?! В семье на счету каждая копеечка, мать голодная ходит, да ещё и отца хоронить...
- Насколько я знаю, отца хоронит государство, а ты жрёшь куда больше меня и брата! - перебил парень. - Всё, мамань, халява закончилась! Не будет кроссовок, я пойду и позову своих ребят, они тебе объяснят, как, бля, деньгами правильно распоряжаться! - он сплюнул. - Ладно, новая обувь должна быть у меня где-то через неделю после похорон. Будешь права качать, орать и так далее, тебе же хуже. Да, и не вздумай жаловаться на меня ментам. А то знаешь, друзья у меня малость несдержанные, можно и без некоторых частей тела остаться. - на пороге Леонид усмехнулся и сказал:
- Спокойной ночи, мамочка, отдохни, завтра ведь мы хороним нашего папу.
На сами похороны пришло очень мало человек. Среди них были лишь малочисленные родственники, да и то не все, некоторые из них уже давно махнули на семью Вяловых рукой, а несколько уже умерло. Взрослые не считали своим долгом следить за Леонидом и Гришкой, так что они были предоставлены самим себе. Леонид оставил раздражающего его пятилетнего брата одного. От скуки маленький Гришка начал рассматривать надгробия других могил.
- Здравствуй, мальчик. - услышал он сбоку от себя. - Что ты делаешь здесь совсем один?
Гришка повернулся на звук. Голос шёл... прямо от надгробия некоего Кирилла Геннадиевича Баланского, жившего с 1929г. по 1967г.
- Ты потерялся? - продолжал вопрошать голос.
- Не-а. - ответил Гришка. Я вон оттдуда. - он показал в сторону похоронной процессии.
- Тогда почему твоя мама за тобой не смотрит? Маленьким детям не надлежит ходить одним по кладбищам.
- Мама на нас не смотрит. - простодушно ответил мальчик.
- Как?! Неужто такая плохая мама?! возмущённо воскликнул голос.
- Не, она не плохая.
- Почему? - поинтересовался голос у Гришки.
- Она мама. - пожал плечами тот.
- О, блин, дела! Мелкий с могилами разговаривает! - раздался за спиной голос Леонида. - Ты чё, типа псих, что ли?
- А это не я начал. - промямлил Гришка. - Это... Как тебя зовут? - он повернулся к могиле.
- Ха-ха-ха! Псих! Натурально псих! Ма! Эй, ма, подь сюды!
Вот так обнаружилось психическое заболевание Гришки. Елена Александровна за милую душу отправила младшего сына в психушку.
- Одним прожорливым ртом меньше, это же замечательно! - говорила она.
- Но мальчик ведь рано или поздно вернётся в семью. - напомнил ей главврач. - Я думаю, он пробудет у нас до четырнадцати лет, то есть до крайнего срока. Долго, конечно, но заболевание крайне тяжёлое, как, впрочем, и необычное.
- Ну что ж, хоть на несколько лет не буду горбатиться на этого маленького ублюдка.
Главврач изумлённо посмотрел на Елену Александровну поверх очков, но ничего не сказал. За долгие годы работы он наблюдал много схожих с этим случаев, так что уже давно перестал удивляться или расстраиваться, так как уже давно понял, что его дело - сторона.
Гришку выписали из психушки в 1997г. С грехом пополам, Елене Александровне удалось пристроить его в школу. Вообще-то, ей не очень хотелось этим заниматься, но любопытные и назойливые соседи, видя, что парень целыми днями сидит дома, начнут задавать ненужные Елене Александровне вопросы, чем причиняли бы ей лишнее беспокойство. В целом же, изменилось в семье Вяловых только две вещи. Место главного в доме занял Леонид. Елена Александровна побаивалась старшего сына, поэтому у того всегда было под рукой пиво, еда, и прочие маленькие радости. Он, как и их с Гришкой покойный отец, в упор не видел брата, впрочем, иногда смеясь над его недугом. Ещё Елене Александровне, так как она являлась вдовой с двумя детьми на руках, впервые в жизни повезло по-крупному: она отхватила двухкомнатку в вполне приличном, тихом районе.
В школе у Гришки не было товарищей. Ни один из учеников не стремился завязать дружбу с странноватым, как будто не от мира сего, парнем. Девчонки тоже старались обходить его стороной. Потом в их школе случилось страшное несчастье: в автомобильной катастрофе погиб один из учеников. Вся школа собралась на его похороны, в том числе, и Гришка. Через полчаса после начала церемонии, его нашли разговаривающим с одной из могил.
Гришку снова отправили в психушку, на этот раз на семь лет. Врачи пришли к выводу, что парень неизлечим, и отправили его домой. Так как он был уже совершеннолетним, Елена Александровна заявила ему с порога:
- Значит, так. Ты уже здоровый бугай, так что отныне будешь платить за питание.
- Но мама, у меня же нет работы. - удивился Гришка. - Откуда же я возьму денег?
- Вот это уже не моя забота. - отрезала та. - Я кормила и растила тебя много лет, свой материнский долг выполнила. Теперь ты, выродок, сам по себе. К сожалению, я не могу выставить тебя из так как ты в ней прописан.
В тот же день Гришка устроился сторожем на Митинском кладбище. Он упросил директора этого кладбища принять его на круглосуточную охрану, причём даже с дополнительной оплатой. Однако, на выходные ему всё-таки приходилось возвращаться домой. Так он и жил до самой своей безвременной кончины.

***

Гришка сидел в прохладную осеннюю ночь на пустыре вот уже пять часов. Он ждал. Ждал, когда же, наконец, он узнает, так же как и остальные на кладбище, что такое смерть. И вот, наконец, очередной приступ кашля. Но этот кашель был куда страшнее всех предыдущих. Изо рта Гришки пошла кровь, глаза выпучились, было ощущение, что в лёгких попросту закончился воздух.
В следующее мгновение небо стало кроваво-красным. Гришка ещё не видел ничего более красивого. В десяти шагах от себя он успел заметить фигуру в балахонеи скосой в руках. Несколько секунд спустя всё закончилось. Гришка упал замертво.

ПОСЛЕСЛОВИЕ АВТОРА

Вот такой вот он был странный, этот Гришка. Мда... по мне, так он был одним на миллион, подобно Катерине в "Грозе". Луч света в тёмном царстве... Жалко его. А может, эта его болезнь - вовсе не сумашествие, а какой-то особый дар? Ведь тот Василий Геннадиевич точно определил Гришкину пневмонию. Кто знает, может быть, он и сейчас сторожит это кладбище?... Хм, я вижу, ты усмехаешься, мой уважаемый читатель... Но это говорит лишь о твоём невежестве и скептизме, не более того.